Это дневники моей первой сольной экспедиции в Гоби (я писал о ней немного в телеграфном стиле). Она была в 2009 году — давно. А недавно меня разыскали люди, собирающиеся в Гоби — задали пару вопросов, я по этому поводу нашел свой дневник и с удовольствием его перечитал. Вот он, почти в первозданном виде. Он будет удлиняться по мере того, как я буду разбирать свой почерк. Идея поездки состояла в посещении двух или трех мест, объединенных понятием «дорога ветров» и вдохновленных книгой Ивана Ефремова.
Поехали!
Принимая во внимание, что всякое наблюдение страдает от личных качеств наблюдателя, то есть что оно зачастую отражает скорее его психическое состояние, нежели состояние созерцаемой им реальности, ко всему нижеследующему следует, я полагаю, отнестись с долей сарказма -- если не с полным недоверием. - Иосиф Бродский, Путешествие в Стамбул
18 августа. Суетливый отъезд из Ростова. Шок от общего веса в 50 кг. При погрузке в поезд громко (для проводницы — впрочем, ей было все равно) обсуждали с товарищами тяжелую жизнь художника — «эти мольберты, знаете ли…» Имелся в виду велосипед в чехле, который я постарался занести в вагон как можно изящнее. Здоровый сон.
19 августа. Москва. На самом деле шок от груза я испытал именно тогда, когда, выйдя из поезда, попытался повесить на одно плечо 20-кг велосипед-плюс-всякое-разное-что поместилось-в-чехле, а на другое — 30-кг баул со всем остальным. Для первого моего перехода с Казанского вокзала на Ярославский пришлось взять носильщика с тележкой. Торговля с носильщиками. Противоречивые сведения о багаже. Законопослушные попытки честно заплатить за него (был некоторый перевес…). Тщетно. Перед подачей поезда монголы-челноки с тележками, набитыми клетчатыми сумками с товарами выстроились на старте и — как только поезд стал подходить к перрону — рванулись, как на соревнованиях. Зачем — неизвестно. Вагон оказался заполнен далеко не полностью. Примерно пополам — интуристы и монголы. И я. Мой спутник Сухэбаатор («ты зови меня Серега») был потрясен моим появлением в купе со всем этим моим багажом. «Я вообще не понимаю, как ты сюда попал! Ну да ладно, так или иначе до Монголии мы доберемся». Из окна дуло.
20 августа. Выспался. Поел овсянки. Утром был Киров. Узнать его настоящее название (узнал — начиная с XII века Хлынов, потом Вятка). На самом деле в купе мы с Сухэбаатаром-Серегой устроились шикарно. Напарник спит весь день. Я читаю себе Дика Френсиса (купил на вокзале в дорогу четырехтомник на четыре дня пути). За окнами, вроде, уже лиственницы. На всякий случай всем об этом написал. К обеду сменились березами. Очень красивые ландшафты. На платформах тетки в ватниках и платках с ведрами. Грибники и грибницы? Побрился. Хочется есть. Решил дождаться остановки на предмет аутентичных пирожков. За окном — станция Убыть. После обеда появилось много елей, есть и сосны, обычные, как на Кавказе, с красными стволами. Зашел знакомиться монгол из соседнего купе, сказал, что служил в Даландзадгаде. Говорит, в Гоби только песок, камней нет вовсе. Брешет! А вокруг очень красивые леса и деревни — в прямом смысле — то есть деревянные, из потемневших досок. Леса на вид совершенно непроходимые. Высокие березы и сосны, а подлесок — еловый. «За поворотом, в тишине лесного лога Готово будущее мне верней залога…» Станция Кузьма. Если смотреть из окна поезда на лес, то тропинки, возникающие иногда, представляются загадочными и манящими узнать, что там, дальше. «Наматываю мили на кардан и пулю в скат пустить себе не дам…». Вспомнил об обычном сопротивлении перед отъездом. Как во время оформления страховки на нас с менеджером (на стол между нами) упал вместе с лестницей электрик, который чего-то там тянул под потолком в кабель канале, явно сломал себе пару ребер, а когда, ожидая скорой помощи, вызванной по моему настоянию, и ведя непринужденный разговор с менеджером наводящим порядок на столе, я спросил, мол, интересно, застрахован ли электрик, менеджер быстро ответил: «Не у нас!«. Не доезжая Усть-Кишерти за окном показалась потрясающе красивая долина реки, разрезающая лесистые горы — так я себе и представлял Урал. Кстати сказать, район небезызвестной в 90-е годы Молёбской аномальной зоны. Пришельцы, огненные шары, то да сё… Поезд повернул на юг. За окном ночь.
21 августа. Ночью проехали Екатеринбург — я спал и сообщить ничего не могу. Утром были в Тюмени — уже проснулся, но выйти на перрон не успел. Ландшафт сильно изменился — похоже, самые красивые места Урала я проехал ночью, когда было совершенно темно, поселки попадались редко и поезд петлял между горами. Теперь же все плоско и похоже на привычные мне равнины — луга, невысокие березки, перелески, облака. Хмурая немка три раза в день идет через вагон с торчащей во рту зубной щеткой в пене. Немецкая практичность. Зачем тащить тюбик! Вторая немка улыбается мне после того, как я спас ее, открыв туалет, когда она в отчаянии стояла рядом с рулоном туалетной бумаги. Немецкая предусмотрительность. Откуда знать, сколько понадобится! Третья немка, впрочем, улыбалась с самого начала. В Новосибирске часть монголов что-то выгружала. Потом затащили в купе разобранный мебельный гарнитур. Утром один из них прошел по коридору вагона, волоча за собой половину манекена, судя по обводам, женского пола, отрезанный в районе талии, с торчащим там крюком. Пара таких манекенов висит теперь напротив сортира, каждый раз немного пугая меня, когда я оттуда выхожу.
22 августа. Утром были в Красноярске. Снова лес, снова другой. Станция Камарчага. Надпись на станционном домике: табельная 1-го околотка. Дом культуры в деревянной избе. Возможно, здесь можно раздобыть свежий выпуск местной газеты «Манская жизнь», по названию реки. Водонапорная башня — мини храм, по виду, сугубо византийского стиля. Поезд вьется между лесистых сопок. Вьется в прямом смысле, высунувшись из окна, можно видеть и хвост и гриву. Целый день от нечего делать возился с солнечной батареей, буферным аккумулятором и своим смартфоном. Солнца нет, зарядка не идет. Надеюсь, в Гоби солнца будет больше. Пока что тучи и капли дождя. На поворотах колеса стонут на разные голоса, в зависимости от радиуса поворота. «Navigare necesse est, vivere non est necesse«… это сказал Помпей Секст (кому сказал?! Плутарху, наверное…) Командовал римским флотом, пиратствовал, захватил Сицилию, попал в немилость, был схвачен и казнен. Но это потом. А пока что, заходя перед надвигающейся бурей первым на борт корабля, чтобы подбодрить дрожащих от ужаса матросов, сказал «Мне необходимо отплыть. Жить мне не необходимо.» Вагон опустел. Монголы почти все сошли перед Красноярском — там у них была пара-тройка часов для торговли перед встречным поездом обратно в Москву. Так они и живут, в движении, как капитан Немо. И-таки еще немножко торгуют на остановках… Сценка на вокзале. Иностранец научился выговаривать «Балтика троечка«. Не исключено, что водонапорные башни ж/д на самом деле сакральные сооружения — такие энергетические центры. Вот эта, например, уже немного в восточном стиле, крыша, как у пагоды. Поговорил с девушкой Аней из далекого и туманного Лондона, у нее обычная программа Транссиба — 3-5 дней в Монголии, потом Пекин-Шанхай. Вечером того же дня в вагоне остались: пара французов, четверо девиц (немки и англичанка), проводница-монголка и я. Ночь. Стою в пустом коридоре. Все по норам. Я мистически скрестил на груди руки. Всматриваюсь в ночь (сарказм). «…На меня направлен сумрак ночи Тысячью биноклей на оси…» Пытаюсь уловить в несущейся темноте какие-нибудь структуры, глаза зверей, капли дождя, полет ночных птиц… «…я ловлю в далеком отголоске…«. Спать. Спать.
23 августа. Ночью, вероятно, в Иркутске, ко мне в купе молча и испуганно вошла немецкая супружеская пара, как сказал бы Гашек, Мюллерхафтен. Сначала они были просто молчаливые. Испуганными они стали после того, как с моей полки на партизанско-русском немецком поступил вопрос, умеют ли они разговаривать, и не стоит ли им в этом случае хотя бы поздороваться?
Вон они сидят напротив, он со Шпигелем, она — с толстым путеводителем «Транссиб хандбух» (не путать с «Ярбух фюр психоаналитик унд психопаталогик»), с поджатыми губами, с видом учительницы и желтым маркером, для выделения всех мест, которые стоит посетить. А места того стоят. Мы едем вокруг Байкала, прямо по берегу. Жемчужина, что и говорить! Много палаток на берегу. С гор отовсюду впадают чистые реки. «…А под ногами сквозь туман хрустит хребет Хамар-Дабан…«. Везде Иван-чай. Он рос даже прямо на перроне в Слюдянке. А еще — когда-то ночью — я проснулся и вышел на перрон из поезда на станции Зима, прямо к портрету Евгения Евтушенко, на той самой станции, если кому-нибудь это что-нибудь говорит: «… предстоит мне где-то у Байкала с тобой свиданье, станция Зима…»
Оставшиеся, оказывается, в одном купе монголы каждый день разогревают, по моим предположениям, основанным на мимолетном наблюдении в открытую дверь купе, прямо на газовой плитке какую-то еду с бараниной. А вот НАТЕ вам, немцы и французы! В Улан-Удэ вагон наполнился иностранцами, я выполняю историческую миссию русской цивилизации, переводя с иностранного для монгольских проводниц. Прицепили тепловоз. Воняет. Пытаюсь снять фото на повороте с дымом. Широченная река Селенга. Плоская, широкая долина почти без леса. Вздремнул, и как-то быстро оказался в Наушках. Таможня. Собрали паспорта и посоветовали часа три погулять по перрону, что все и сделали. Уже когда стемнело, всех загнали в вагоны и начали отдавать паспорта и проверять декларации. Я сгоряча вписал велосипед в «транспортные средства», по поводу чего разошелся во взглядах с таможенником, впрочем, вполне доброжелательным. Показал мне, как все исправить. Итого вышло около 5 часов на нашей таможне и еще ожидается 1-2 часа на той стороне. Утомительный денек. Весьма! и при этом туалеты закрыты. Держаться! Кстати сказать, уже наступило завтра, если прибавить 4 часа разницы…
24 августа. Я коротко. Пишу в постели в хостеле, около полуночи. Обещанный шофер меня на вокзале не встретил. Ничего, не пропал, доехал на такси за 200 русских рублей. Зайя, хозяйка хостела, милейщая женщина, как все и писали в отзывах, огорошила меня сразу тем, что проблемы сразу со всеми тремя билетами, которые она должна была мне купить — проблема, о которой она написала мне по электрической почте, но в поезде у меня ничего не работало и я не ответил вовремя. Первый рейс перенесен с утра на день — не очень удобно, но не принципиально. Второй — поменяли авиакомпанию и дату. На поезда (обратно — через месяц — я собирался выбираться поездом до Улан-Удэ) билетов нет вовсе, потому что какая-то делегация забронировала весь поезд. Поэтому уезжать буду на день позже и из-за стыковки с авиа из Улан-Удэ я пролетаю с купанием в Байкале, как было запланировано. Ну и ладно — лишний день в Улаан-Баатаре. С вечера уложил сумки. Опробовал спутниковый телефон. Вечером имел длинный разговор, вернее, монолог, с Зайей — еще вернее — лекция о внутренней свободе — как раз в тему. Потом еще один длинный разговор с какой-то женщиной из Австрии, не ожидавшей, что я отвечу на иностранном, потом — спать.
25 августа. С утра пытался купить большую клетчатую сумку, чтобы засунуть в нее все свои велосипедные сумки — их пять. Хрен, не нашел! Во-первых в Монголии оптовые рынки работают с 10 утра, во-вторых все равно- хрен! Из-за приезда нашего Медведева перекрыли все улицы, так что шофер такси устроил настоящую гонку — успели. В самолете трясло немилосердно. Собрал велосипед прямо у сетчатой ограды маленького аэропорта в поселке Алтай-Гоби. Набрал бензина для примуса у шофера УАЗика. Купил в поселке воды — несколько 1.5л бутылок, которые впоследствии буду использовать, как емкости для воды из колодцев. Первые попытки заговорить по-монгольски с местными. Молодая женщина с коляской выслушала меня и сказала, что мы можем продолжить по-английски, поскольку она учительница. Успел отъехать от поселка километров на 5-6 и стало темнеть. Заночевал. Холодно ОЧЕНЬ! Натурально, даже в спальнике! Ци покидает меня! Какая еще цыпа? (сарказм).
26 августа. Утром — снова холодно! Ждал, пока появится солнце, чтобы выползти из палатки. Подъем на перевал дался тяжело, почти не отдыхал. На перевале — обо и стенка для защиты от ветра из камней, вроде тех, что выкладывают пастухи. Да, собственно, это она и была. Бросил рядом коврик, рухнул на него и сразу заснул. Очнулся через полчаса или около того от снежного заряда. Как того Гэндальфа! Начал дергать вниз с перевала. Вскоре познакомился с одним из фирменных дорожных покрытий Гоби — гребенкой, стиральной доской. Опасаюсь за велосипед, в частности за перегруженный багажник. После того, как сбросил высоту, вскоре переехал небольшой ручей — набрал воды, потом нафильтровал. Завтра должна быть еще одна речка, потом поселок Бэгэр. Вымотался. Ужинать и спать.
27 августа. Надцатого мартобря. Очень долго возился утром. Все примерял — перемерял, складывал — перекладывал. Все равно не все помещается. Приторочил флисовую куртку сверху — думал, как и вчера, будет холодно. Нет, так и ехала сверху до вечера — вечером выбивал пыль. Гоби сегодня была разная — глинистая, с колючками на кочках и следами верблюдов, классическая каменистая, стиральная доска, пухляки. Видел антилоп-дзеренов, лису-красавицу, вОронов, каркающих по-монгольски. В Бэгэре купил литр сока и тотчас выпил. Около магазина не очень трезвые монголы красиво пели о степной и пустынной жизни, о бароне Унгерн-Штернберге, о Джа-ламе, о караванных тропах во внутреннюю Монголию. «…Матросы мне пели про остров, где растет голубой тюльпан…» Солнце весь день было в дымке — не жарко. Но руки на руле обгорели все равно. И детский крем пошел в ход, вот так-с. А от верблюдов пахнет цирком. Гоби для меня пока что — синяя. Дальние горы (собственно, это и есть Гобийский Алтай, вдоль которого я еду) всегда синего цвета. Остановился в 18 часов. В 19 поднялся сильный вечерний ветер. Вчера ночью, за перевалом, его не было.
28 августа. Еще вечером, рассматривая карту, сделал открытие — сегодня мне надо будет набрать более 500 метров высоты. Так и вышло, но, к счастью, очень постепенно. Но устал, конечно. Вообще я работаю не на износ — останавливаюсь в 18-19 часов, светового времени еще есть пара часов, но мне так работать еще две недели с лишним без выходных… В общем, берегу силы. Сегодня было пожарче, но не смертельно — снова дымка, облака, ветер (до обеда — встречный, потом — попутный). Много мотоциклистов по дороге. Дежурный разговор (Откуда? — Алтай. Куда? — Даланлзадагад. А вообще откуда? — Россия!) — и разъехались. Гоби изменилась. Добавились зеленые луга и красно-желтые горы. И черные вулканические горы, как окаменевшие драконы. Вечером был красивый закат — в небесах не то драконы, не то битва архангелов, не то и те и другие. Попробовал заварить рисовые хлопья — УЖАС. Завтра поселок Чандмань — не уверен, что устою от бууз (забегая вперед — устоял). Ночью было пришествие бродячих коров. Спал беспокойно, вскидывался. Но утром светлые силы победили и ни облачка — первый день. Хотя, в приложении к пустыне Гоби непонятно, хорошо это или как…
29 августа. Ночью мерзли ноги. «…Холодно, а кровь Уже не греет, лишь печаль, Лишь крик, лишь шёпот невзначай…» Надо будет что-нибудь придумать для комфорта… Но это, я надеюсь, из-за высоты, сегодня примерно 2200. Ниже будет теплее. Снова не смог заставить себя встать по будильнику- ждал солнца. Физически был не самый тяжелый день. Монотонного набора высоты не было, а так — вверх — вниз, вокруг 2000 метров … Искушение буузами оказалось не сильным. Да и заведений по дороге не попалось, а специально не искал. В делгууре купил литр морковного и выпил. И еще конфет «Испанские ночи» производства СПб (!) и пачку печенья и еще зеленого чая, и все это в пакет I♥NY. Что запомнилось? Вчера — запах полыни. Им не то, чтобы пропитано все вокруг, но часто доносится. Сегодня — небольшие пустынные смерчи, гуляющие по долине соленых озер, как духи. А один прошел рядом со мной невидимый — без пыли. Я огибал гору Чанд-Мань-Уул, ехал по гранитной крошке. Иногда попадались ослепительно белые кварцевые жилы в виде глыб и коренных обнажений. И еще какие-то вулканиты, наверное. Это еще до озер. Кстати, вчера пропали провода, вдоль которых я пока что ехал. И машин нет вообще. Только один мотоциклист. И дорога ветров — за сегодня 5-6 бейсболок, сдутых ветром с голов мотоциклистов. Один колодец сегодня был сухой, один родник сочился, но гнилой, и только тот, что в самом конце дня, где был запланирован ночлег, оказался хорошим. Вода ледяная и на вкус не соленая. Все равно фильтровал. Очень хороший вечер. Закат без облаков, на горизонте стадо, но юрт нигде не видно. Буду решать насчет монастыря. Да, и еще — на вчерашней ночевке все поросло диким чесноком, не то луком — только миниатюрным.
30 августа. Ударный день — проехал около 75 км, что для Гоби немало. У монголов, как и у всех кочевников, есть единица измерения расстояния в один дневной перегон — 30 км. Это еще один из сыновей Чингис-хана, Угэдэй, где-то в XII веке организовал сеть станций для смены лошадей — собственно, в России и в Европе были точно такие же… Говорят, в Монголии они были ликвидированы только в 50-х годах прошлого века. Так что я проехал два уртона. Я решил попробовать найти тот монастырь — завтра развилка, нужно будет свернуть с торной дороги и до него будет около 45-50 км. Там заночую и обратно- это два дня. Потом у меня тоже варианты — Хэрмэн-Цав, Нойон уул и Нэмэгэту. О звуках. Сегодня был сильный ветер. До Баян-Цагана в спину, потом справа (я повернул на юг). Километров 30 снова ехал вдоль проводов. Сначала тонкий вой ветра в проводах, потом шипение, похожее на то, когда волна откатывается с мелкой галькой и гравием — это когда едешь мимо столба. Вот этими галькой и гравием, к слову, сегодня щедро усыпаны все дороги. Такой плащ из камней поверх более рыхлого песка и пыли. Дорога ныряла в неглубокие сайры, сейчас сухие, но весной по ним идет вода, оставляя мне ловушки в виде рыхлой дресвы. Потом были снова соленые озера (значит — дно долины) с дюнами на горизонте (какой-нибудь огромный проход в хребте — зона накопления песка). Остановился в развалах вулканитов (базальты?) с рисунками древних людей. Гоби была полна животными. Кроме того везде маленькие друзы кварца и опалы. Проезжали мотоциклисты. Двое братьев поприличнее, двое уже изрядно набравшиеся. Порывшись за пазухой, в районе подмышки, водитель извлек бутылку водки, предложил мне. Я отказался, он не настаивал. А вода-то вчера в колодце была того, с эффектом глауберовой соли, похоже…
31 августа. В монастырь! Но какое холодное утро… Ужас! Похоже, что вот эта моя специальная углеводная диета дает мне возможность хорошо работать в жару на малом количестве воды, но я совершенно парализован утром, до восхода солнца, как пустынный варан (буква «в» — это правильно). Просыпаюсь еще задолго до будильника и начинаю сворачиваться клубком, как кошка, чтобы было теплее. Впрочем, светового дня мне более, чем хватает, так что особых проблем нет. Надо было бы — встал бы, как миленький и работал. Это так, капризы. В зависимости от состояния дорог свои 30-50-70 км я все равно проеду к 18-19 часам. Итак, на завтрак овсянка и чай. Потом начинаю сборы. С момента пробуждения до выезда обычно проходит часа два — опять-таки, спешить некуда. Импресьон. Как дрожит воздух над черными, нагретыми, покрытыми слоем пустынного загара, как будто немного жирными камнями. О монастыре знали сегодня все, кого я встречал. Это обнадеживало меня. Дорога сперва обычная, потом хуже. Сначала условно-автомобильная, потом безумно-мотоциклетная. Еду (скорее, иду) траверсом, много раз пересекая высохшие сайры. Вытаскивать груженый велосипед наверх по осыпающемуся грунту тяжело. Вообще это интересный вопрос. Есть горный хребет. Есть его склон — бэль, изрезанный временными руслами, но с относительно твердым покрытием. А есть дно долины, ровное, без русел, но покрытое очень рыхлыми отложениями — пылеватыми песками. Но без русел. Но песок. Где лучше? Встретил очередного мотоциклиста, который сказал, что воды впереди больше не будет. В монастыре (Амар Буянтын Кхийд, Обитель Спокойной Добродетели) оказалась отличная колонка с водой. Собралось ко мне человек 15. Щупали велосипед, смотрели карты, рассматривали фотоаппарат. Ничуть не напрягали, разошлись, когда тема себя исчерпала.
1 сентября. Утром следующего дня два молодых монаха — еще дети — поднялись на деревянную башню-помост и стали долго дуть в раковины. Напоминает крик китов. Пришел дедушка и принес мне немного аарула — прессованного творога, которым можно стрелять из пушек или есть. Вкусно. Спасибо ему, отдарился чаем с чабрецом. Ночью я открыл, что если накрываться чехлом от велосипеда, то становится теплее. Вот и хорошо. Обратная дорога далась, как всегда, легче. Но физически вымотался все равно. Не восстанавливаюсь. Но делать дневку — рисковать что-нибудь не успеть. Доеду до оазиса Дзулганай и там все хорошо просчитаю. Остановился в ничем не примечательном месте — русло сухой речки. Береговой обрыв высотой в 1 метр дал защиту от ночного ветра. А в монастыре ветра не было. Но там — вообще удивительное место. Спрятанная долина. и от ветра, и от глаз маршала Чолбайсана, и от времени. Сегодня было две маленькие аварии — палатка порвалась (заводской брак, починил быстро) и камера (внутренняя часть, скорее всего тоже заводской брак — в смысле не прокол). Вчера во время движения траверсом по крупному щебню много раз налетал передним колесом на острые треугольные камни — как оно вообще все выдержало! Переднее колесо ведь у меня тоже груженое — около 10 кг. Обычно четыре полторашки, да всякое-разное…
2 сентября. Первую половину дня (18 км) до Шинджиста ехал в гору и против ветра. Но по хорошей дороге. Потому что есть три препятствия: крутизна подъема, качество дороги, встречный ветер, и от их сочетания и зависит километраж за день. Шинджист расположен в котловине между горами — вроде уютно, но камни сланцевые, противные, и как-то ветрено. Около поселка заметил ветроэлектростанцию. После Шинджиста, где отдал дань магазину, немного в гору, а потом, в основном, вниз, да еще и по ветру. Красота! Еду себе, распеваю песни, и проезжаю нужный поворот. Возвращался без песен, 4 км в гору и против ветра. Ха-ха-ха. Сам виноват. А вот потом началось кино. Дорога вошла в ущелье, и АМБА. Ехать нельзя. Даже и толкать трудно. Самое подходящее слово для способа перемещения 50-кг груженого велосипеда — волочить. Посмотрим, сколько ЭТО продлится завтра. Весь день было пасмурно, и вечером было несколько капель дождя. Прохладно. Ущелье неуютное, тревожное, я бы сказал разбойничьего вида.
3 сентября. Проснулся ночью от мелких капель дождя, которые, впрочем, ничего не намочили, только покрыли пыльную палатку сыпью отметин. Ночь была теплой, так что встал легко. Добил ущелье. Меньше часа красиво спускался со скоростью чуть ли не 20 км/ч, потом небольшой подъем и сильный встречный ветер. Не бешеный, а так. Со вчерашнего дня что-то отвратительно скрежетало в звездочках-шестеренках. Часто попадались участки пухляка — шел пешком (это тогда я еще думал, что по пустыне Гоби в основном можно ЕХАТЬ. На самом деле 50/50). Все время против ветра. Верблюды. Дико мной интересовались. Импресьон: когда верблюды, увеличенные оптическим эффектом от раскаленной дневной поверхности пустыни парят над горизонтом в мираже, колеблясь, на удлиняющихся и отрывающихся от земли тонких ножках, как на той картине Дали об искушении Святого Антония (тоже, кстати, в пустыне) или другой, про сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната за секунду до пробуждения…
Треск в звездочке стал невыносимым. Остановился, развьючился, поменял цепь — волшебно помогло. Растянулась, оказывается. Слишком часто на низких передачах с усилием «газовал». Менял цепь у одного из немногих действующих родников. Разогнал верблюдов, попил сам, нафильтровал в освободившиеся бутылки. Этот родник был сюрпризом — от Шинджиста до Дзулганая воды не предвиделось, так что вез максимальную загрузку. Поехал — снова пухляк. Подошел к очередному ущелью — пухляк снова. Силы кончились — бивак. В награду — фантастический закат, удирающий заяц и тихий безветренный вечер. Тепло — я спускаюсь все ниже в направлении огромных межгорных котловин, луна почти полная.
4 сентября. Встал рано, поскольку ночь была теплой, легко протолкал каньон, забитый рыхлым песком. Очень красиво. Много хайлясов — пустынных вязов. Извилистый живописный каньон. Весной, конечно, по нему идет поток. Есть следы паводка. Думаю, при необходимости, выкопав небольшую яму, можно найти воду. После каньона противный участок — ехать почти нельзя, много песка и встречный ветер. Немного я все же ехал, пока дорога шла вниз. Потом было самое низкое место в моей поездке — абсолютная высота около 800 метров, и начался подъем к Дзулганаю. В начале подъема — красный сфинкс-хранитель. Ветер усилился до очень сильного, силы стали заканчиваться. Было место, хорошо видное на карте, когда дорога шла как бы по мостику — слева и справа изрядные обрывы. При том ветре, по моим ощущениям, скорее, уже ураганном, я реально побаивался, что меня снесет вниз. Уж я шею крутил, чтобы шапку не сдуло! Подбирал угол атаки козырька к ветру. Подъем пологий, но ощутимый. В сочетании со встречным ветром и песком в колее это делало езду невозможной.
Таким образом и тем не менее я за этот день протолкал велосипед около 50 км, из них проехал, может быть, около 5 км. До вожделенного Дзулганая оставалось около 20 км. Думал идти вечером и ночью, пока не дойду, но ветер не стихал. Поставил палатку. Кипятить ничего не стал — попил воды с печеньками. Дуло всю ночь.
5 сентября. Хмурое утро. Дует. Как и с вечера, примус разводить не стал, поел печеньку с водичкой и двинул дальше, поскольку оазис должен быть рядом. Пара-тройка километров подъема, потом поворот по ветру и холмистая песчаная равнина с барханами, полого спускающаяся к Дзулганаю. Иногда даже можно было ехать. Саксаулы. Участки чистого песка. Ближе к днищу долины песка больше. Вышел к воде на байрамное место. Явно сюда возят туристов. Первый раз за все время вижу мусор. Внизу в барханах речка и запруда. Утки. Ласточки. Следы зверей на водопой. Стадо полудиких коров на вольном выпасе. Воду профильтровал, попробовал — терпимо. Но белые корки соли вокруг воды, конечно, есть. Море тростника. Где-то вроде должен быть родник, но где — неизвестно. Солнце в дымке, но пекло, как обычно. Поставил солнечную батарею, заряжаю все. Это у меня 11 день похода. Сделаю полудневку, отдохну. Постирал рубашку, которую ношу не снимая. Повесил на саксаул с буддийскими ленточками — сохнет. И рубашка, и штаны, и кепка у меня светлые, почти белые. Рубашка с длинными рукавами, кепка с забралом, которое прикрывает шею — все для защиты от солнца и сбережения влаги, штаны заправлены в носки — от клещей. Прилетели 4 ворона с отпетым видом. Грозил им. Чихали они. К вечеру ветер стал крутить, солнце так полностью за день и не пробилось. Плохо для фотографий.
6 сентября. День физически не тяжелый, но медленный. В общем, до самого родника Наран-Дац так и ехал по долине Дзулганая. Легче всего ехать было именно по самой низкой точке русла, где следы от весенних потоков — на песке тонкая пленочка глинки, которая держит колесо, если едешь осторожно и не виляешь сильно передним колесом — иначе сразу проваливается и увязает в песке. Первую половину дня было пасмурно, потом вышло солнце. Ехал немного, в 17 часов был уже на месте, у родника, так что второй день подряд расслабляюсь.
Красивые останцы. Родник в точности как на спутниковом фото, которое рассматривал, когда готовился. Разогнал привычно верблюдов, чтобы набрать воды. Еще паслись кони. Вечером подъехали к роднику четверо на УАЗике с каким-то криминальным видом. Скажем, браконьеров или контрабандистов. Или конокрадов. Рядом с моей стоянкой исполинские берцовые кости верблюда. И везде рассыпаны шарики оолитов, и есть выход пласта такого оолитового известняка. Родник — труба практически на вершине холма.
7 сентября. Ночью холодно. Надевал вторые штаны. Потом, с восходом солнца, температура летит вверх от ночных 5-8-10 сразу до 25, потом до 30-40. Дорога отвратительная. Но дорога. То есть много смог именно ехать. В начале — несколько пешеходных широких песчаных русел. Потом гребенка со щебнем, где лопнул болт на креплении заднего багажника. Развьючил велосипед, поменял болт. Спасибо товарищу, который сказал: «Возьми крепеж!». Дальше — широкий водораздел. Позади — долина Дзулганая. Весь день вверх-вниз, к концу дня больше вниз. Нашел съезд к Нэмэгэту, но потом ошибся — очередные 40 минут для исправления ошибки. Остановился в верховьях, то есть каньона еще нет.
Всю ночь лаяли собаки у каких-то юрт, которых было не видно, и выли. То ли псы, то ли волки. А луна была хороша — сначала, как обычно, когда она показывается из-за горизонта, благодаря оптическим эффектам, кирпично-красная и огромная, страшноватая. Потом принимает обычные размеры и серебристый цвет, и ты засыпаешь.
8 сентября. Немного проехал по противной дороге и решил свернуть напрямик к каньону Нэмэгэту (Иван Ефремов работал здесь с палеонтологической экспедицией в конце 40-х годов прошлого века. На скелет тарбозавра, найденного его экспедицией вы можете посмотреть в музее Улаанбаатара, а я заехал посмотреть прямо сюда…), который был уже виден. Лучше бы я этого не делал. Широкое песчаное русло почти убило меня физически, когда же начал выбираться из него по крутым песчаным откосам (напоминаю, с 50-кг груженым велосипедом), в прямом смысле потемнело в глазах. Сел. Съел горсть изюма. Пришел в себя. Встал. Пошел. А тут и дорога в нужном направлении появилась. И вывела она меня прямо самую лучшую панорамную точку всего Нэмэгэту. Вот тут я и получил просветление. Просто ах!
Припрятал велосипед, спустился исследовать каньон. Там было по-настоящему жарко. Стоячий раскаленный воздух. А наверху дует. Когда вернулся к велосипеду (а надо сказать, на двухчасовую прогулку взял с собой: паспорт, деньги, спутниковый телефон, оба GPS, фото, бутылку с водой… это называется работать с запасом прочности…) так вот, когда вернулся наверх, к велосипеду, еще час или полтора ходил в просветлении, собирал сердолики.
Времени на ночевкув Нэмэгэту у меня запланировано не было, так что повалил вниз, заодно выяснил, где на самом деле нужнно было заезжать. Потом обманный колодец с двумя вОронами — теперь я понимаю их иронию. К вечеру небо затянуло — ну и правильно, что не остался ждать волшебного заката в каньоне!Теплый стоячий воздух ночью. Утром то же. Даже капли дождя. Таинственное гудение ночью. На пределе слышимости. Напоминает по частоте слог ОМ. Дрожь земли? Глас господа? Мозг, в отсутствие индустриальных шумов строит из пустоты фракталы? Снилось, что я кого-то учу подпрыгивать высоко, на уровень высоких тополей, опираясь руками на воздух, который на самом деле является опорой. …Не слушайте колодцы: они обманщики. Это они тебе навевают сны: хорошие, плохие — какие захотят. Надо прикрывать их на ночь…
9 сентября. До Гурвантэса 20 км, дорога так-сяк, обычная для Гоби. Начали разваливаться кроссовки — обошел все лавки, нашел за 25 тысяч тугров с ТАКИМИ пантерами! Но невесомые — это важно. Если не рассыплются окончательно те, в которых я каждый день шел, ехал и толкал, надену новые перед самолетом. ДА! и Носки новые! Положил носки и пакет влажных салфеток в кроссовки, а те бережно укутал в багаж. Также в магазине купил сайру и тушенку на предмет проверить, нет ли у меня белкового голодания и не получу ли я прилив сил. Не получил. Значит и голодания не было. Но вечером съел с удовольствием и то и другое. После Гурвантэса дорога красивым ущельем пошла в горы. Но песок — толкал 15 км. Ерунда, давно привык. Вечером заехал очередной приветливый мотопастух. Пастухи — хорошие парни. В поселках — уже не так. Да, забыл написать, еще в лавке купил конфеты «Белое солнце». А ночью было тепло — большую часть спал с открытой палаткой — смотрел на звезды, пока луна не вышла. Как короток лунный месяц, если смотреть на небо каждый день. Как коротка жизнь, если (продолжить самостоятельно).
10 сентября. В смысле езды 50/50 ехать/толкать. Та же дрянь — колеи, заполненные рыхлой дресвой или невыносимой гребенкой-стиральной доской. Скалы слева и справа очень красивые — я еду в узком ущелье. О масштабах. В начале дня видишь где-то далеко на горизонте синие горы, а к вечеру ты уже там, за ними, следовательно за горизонтом. Снова собирал красные сердолики. До вулкана не доехал — остановился вскоре после странных зеленоватых разрушенных скал на диком ветреном холме. К вечеру ветер стих, но все в дымке. Пыль? Руки все время на руле — желто-коричневый загар. Лицо, слава Богу, не вижу. (но каждый день протираю влажными салфетками). Пока в затруднении относительно графика своего движения после Нойона, но все решится само — точек ветвления теперь уже нет, я уже начал выбираться…
Всю ночь палатку рвал ветер, постепенно ставший боковым. Я приоткрыл палатку, чтобы выяснить, что там творится, но увидел черное небо со звездами (луна еще не вышла); палатка перестала трепаться и ветер мгновенно стал бесплотным, как он и есть, продолжая невидимо и беззвучно нестись в черном небе с запада на восток.
11 сентября. Сегодня был вулкан Нойон. Рядом с ним — большое и относительно ухоженное обо — без бутылок, выхлопных труб и т.п. Сам вулкан на вид с одной стороны совершенно домашний, как на планете Маленького принца, с другой — все же внушает почтение. Я думаю, это серьезный местный духовный центр. Во всяком случае, из уважения, наверх не полез, хотя доверху метров 200. Пересек 102 меридиан. Вскоре остановился, поскольку до поселка Нойон — 5 км, а проехжать поселки предпочитаю с утра или днем. Место для бивака довольно каменистое — согнул и надломил два колышка для палатки. Вскоре после вулкана у дороги был плакат — Welcome to the moon valley, из пояснений следовало, что я сейчас наслаждаюсь величественными видами и уникальными минеральными водами. Вообще, в этой долине, начиная с Гурвантэса воды было достаточно. Судя по виду окружающих гор, я еду по внутренней части антиклинальной складки, выработанной выветриванием.
12 сентября. Приятное утро, приятная дорога до Нойона. Солнечная электростанция. Гора «Пионер». Красивые гранитные глыбы после поселка, среди них вьется одноколейная мотогрунтовка, на ней — ПЕРВЫЙ ДОРОЖНЫЙ ЗНАК — извилистая дорога. Запомнился длинный переход вниз по пологому склону, который все не заканчивался, а солнце палило, а по долине ходили смерчи, хотя ветра, как такового, не было, а противоположный склон был песчаным и при этом рыхлым, со следами автомобильной борьбы в виде рваных тросов. Тяжело. Но выгреб. Потом пересек по сайру короткий хребет — тоже весь песчаный. Там мне попался второй и последний дорожный знак — прочие опасности. В плоском дне этого песчаного сайра были мокрые плеши с зеленью и колодцы. Завтра надо будет напрячься и доехать до монастыря, чтобы не сомневаться по поводу 17 числа.
13 сентября. На ночь укутал ступни в новых носках Adidas во вторые штаны (каждую штанину сложил, как тубус, вдвойне) и ночью не мерз. Но проснулся оттого, что какая-то ночная тварь стонала, не то скулила рядом с палаткой. Крикнул грозно и неразборчиво, она с топотом ускакала. Утром следов на песке, разумеется, не было. Создания ночи обычно бесплотны и следов не оставляют, только вот эти строчки в блокноте. Небесный конь, не иначе. Дорога приличная (все ведь относительно…) — даже переход через огромный эрг песка прошел нормально — правда, было пасмурно. А когда, спустившись с песчаного бугра, начал пересекать дно долины, попутный ветер, дувший с утра, превратился в ураганный, НО ПОПУТНЫЙ! Пылевые смерчи, гуляющие, как всегда, по широким долинам, начали сливаться и превратились в пыльную бурю. Казалось, что верблюдов, которые, в виде миража, маячили на горизонте, оторвет и унесет в небо. Не унесло. Или унесло. Несясь в коловращении песка и мелких камней, я потерял их из виду. К вечеру ветер стих и я доехал до монастыря Цаган Дэрсний Хурлын Турь, описанного Ефремовым. Увы, без монахов от него остались только оплывшие глиняные фундаменты. Таким образом я перестраховался, и теперь мне на три дня (14-15-16 сентября) оставалось примерно по 30 км — ерунда. Каждый раз, миновав что-нибудь крупное — горный хребет или долину — оглядываюсь назад. Грустно. Ничуть не насытился. Принять душ — и можно ехать дальше, еще месяц и так далее.
14 сентября. Всю ночь трепал ветер. Он изменил направление на 90 градусов и задувал сбоку, конечно же, с моей стороны, наваливая на меня стенку палатки. Для утепления положил между собой и стенкой дневную одежду. Когда вышла луна, вылез полюбоваться. Прямо над горизонтом висело что-то вроде [дальше в блокноте был рисунок, изображающий зубчатую линию горизонта и над ней серп луны]. А с другой стороны палатки светила Венера, светила настолько ярко, что, повторяя сетчатую текстуру ткани палатки, от нее расходились крестообразные лучи. Днем проехал совсем немного, а потом до самого Баян-Далая толкал по песку. Но толкал привычно и не напрягался. Почти с удовольствием. И жарким пеклом посреди барханов почти наслаждался. В поселке встретил парня с девушкой из Хабаровска. Второй месяц катаются по Монголии. Он- автостопщик, объездил почти всю Азию. А у нее два больших фотоаппарата. Их привезли на машине из Хонгорын-Элс — приболели. Говорит, что проход между песками в этом году сильно засыпан. Вечером прибились ко мне. Сидели, болтали. Обсуждали кроме всего прочего дежа-вю. А ночевали мы в 7 км от Баян-Далая, в сети красных глинистых оврагов и промоин. Очень красиво на закате.
15 сентября. Хотел доехать до перевала Гурван-Сайхан («три прекрасных» [горы]) и задумчиво там посидеть и переночевать. Но. Во-первых получил свою дозу удовольствия, часа 2-3 толкая велосипед по рыхлой дресве с гребенкой. Хотя и помогал попутный ветер. Но когда дело подошло к перевалу, ветер стал шквалистым и очень сильным, и нес клубы пыли. Задумчиво посидеть не удалось, и как там ночевать, представить не мог. Пришлось начать спуск на север. Первые метров 500-700 наслаждался. Летел по гладкой дороге, шипя мелким гравием, толкаемый сильным ветром в спину. Взгляд назад просто ужасал: каменная труба и несущиеся на меня пылевые облака. Потом началось то же, что и с другой стороны перевала. То есть гребенка и дресва. Но вниз и по ветру. Кстати, когда летел по ветру, ощущал, вероятно, то же, что чувствует в урагане птица или, скажем, бабочка , или сухой лист. То есть ничего. Когда летишь со скорость ветра, не чувствуешь ничего. Стоит остановиться — он обрушивается на тебя. Ну и вот так, по стиральной доске из рыхлой дресвы, я и проехал/прошел 10 км, заглядывая во все возможные места ночевок — бесприютно. Клубы пыли и порывистый ветер. Нашел место для ночевки в интересном местечке — узкое ущелье (дорога отвалила вправо), начало ручейка, травка, отвесные стены с надписями типа Леша такой-то, 1977 год. Воинская часть была, наверное. Ручеек этот — байрамное место, поэтому снова мусор. Но только там ветра не было. Заклеил камеру, которую менял утром, недалеко от места предыдущей ночевки (это был, кажется, второй прокол за все время — а вот парень, которого я встретил, хвастался, что в день было до полутора десятков проколов…). Осталось 30-40 км до Даландзадагада — главного центра Южной Гоби, аэропорта, и финиша моей поездки. Вспомнил сейчас — когда несся с перевала, несколько раз видел маленькие клубы пыли у придорожных нор — это со всех лопаток, с заносом ног, туда от меня удирали маленькие обитатели этих холмов.
16 сентября. Последний велосипедный день. Физически легко, но болела спина. Наверное, из-за монотонного движения. Или просто расслабился. Сначала закончилась горная часть — вышел на широкий бэль. В этой части Гоби камни очень пыльные — лежат на глине. Но дорога достаточно плотная и ровная — машины носятся, как кометы, с километровым хвостом позади. Потом подъехал к Даландзадагаду и закончилось все. Турбазы с юртами, с зеленью, маленькими деревцами. В ДГ прокатился по асфальту. Смотрели все, как на обезьяну. Противно. Нашел, где покушать, и уехал к себе в пустыню, между поселком и аэропортом. В ДГ не было электричества — около офисов и магазинов стрекотали генераторы, а провода шли в окна. Часов с 15 сижу у палатки. Сначала ел конфеты, потом перечитывал дневник, потом смотрел, как колеблется воздух на горизонте, изучал пауков в норах, читал стихи Пушкина:
…Когда б оставили меня
На воле, как бы резво я
Пустился в тёмный лес!
Я пел бы в пламенном бреду,
Я забывался бы в чаду
Нестройных, чудных грез.
И я б заслушивался волн,
И я глядел бы, счастья полн,
В пустые небеса;
И силен, волен был бы я,
Как вихорь, роющий поля,
Ломающий леса…
Миленький стишок, если не дать себе труда узнать продолжение.
17 сентября. Еще одна из двух или трех теплых ночей, только это уже все равно. Теперь можно было бы после каждого предложения добавлять «только это уже все равно». Все же позавтракал. Вылил бензин. Осталось больше, чем думал. Хватило 1.5-1.6 литра. Вскипятить в день 2 литра воды. Да, вот еще — проснулся ночью от того, что что-то ярко светит сквозь палатку. Фары? Вылез посмотреть — оказалось, на самом горизонте серо-серебристый диск, а на нем то-о-оненькая полоска серпа уходящего месяца. И Венера сверху. А может и не Венера. Посмотреть потом (проверил StarCalc’ом — так и было). До 11 утра ждал — томился. Медленно собирался, ходил вокруг, рассматривал камушки. Вспомнил, как вчера на закате вспыхивали на солнце пунктиры кузнечиков. Прыгающие пауки. С утра из нор полезли грызуны. Звучит жутко. Недалеко от моей палатки — черепки. Когда-то стояла юрта и кто-то расколол горшок. Похоже, древний. А ничего, кроме горшков (в широком смысле) и не изменилось. Ну, с лошадей на мотоциклы пересели… Так это ничего не меняет. В 11 поехал в аэропорт. Меньше 2 км. Внутри прохладно. Упаковался. Стали съезжаться на УАЗиках и Тойотах иностранцы. Оплатил перевес. В самолете было шумно и сильная вибрация — сидел у пропеллера. Сааб меньше Фоккера. В салоне 1+2 кресла. В аэропорту меня встретил шофер — приятно. По дороге позвонила Зайа и сказала, что номер освободится только к 21 часу, предложила другое размещение — ничего, согласился подождать. Положил вещи, пошел гулять. Тополя на единственной аллее, где их видел по дороге из аэропорта, пожелтели и листья падают. А в воздухе куча мошек.
18 сентября. Вечер накануне был долгий — номера я ждал, скорее, до 22 часов. А наутро Зайа сказала, что сама не ложилась до 4 утра, поскольку была суета с большой группой каких-то-не-знаю-кого, которые в день отъезда напились кумыса, а он, как бы это сказать, очищает… Оккупировав туалет, несчастные опоздали на поезд, кончилась виза и так далее. Веселье! А утром и следующий — день моего отъезда в хостеле людей было исчезающе мало. Шатался по городу. Скорее, по кафе. Ел горячее раза 3 в день — из соображений попробовать все. Был арестован, когда фотографировал тибетских львов на аллее (как оказалось) возле госбезопасности. Изучили фотоаппарат, записали паспортные данные, отпустили. Музей.
19 сентября. Главное событие — то, что ночью дул бешеный ветер и выпал снег, а днем — метель. при том, что вчера, когда смотрел оркестр морин-хур и фольклорные танцы (было что-то вроде дня города) было около 30 градусов жары. Гулял днем короткими перебежками — ветер, снег… Потом такси, поезд. Таксист не знал, как вокзал ни по-русски, ни по-английски, а по-монгольски я забыл, так что помогло ту-тууу и чух-чух. Супервагон с телевизором, за который я умудрился с помощью молодых интуристов запихнуть велосипед. Молодые интуристы были голубками, в хорошем смысле, — ворковали и миловались, он ее называл «Майн шатц». (Und du, mein Schatz, bleibst hier…). И еще пожилой немец из Бразилии, потомок сами понимаете, каких немцев. Рассказал, как летел через Индонезию с оказией на АНТЕЕ. Тяжело двигается, на костылях — артрит — но огромные сумки с туристической подарочной хренью его жене и дочке, которые и отправили папу в поход.
20 сентября. Таможня и переформирование поезда заняли время с 9 утра до 17 часов вечера. Приехал в 22 часа в гостиницу Баргузин, где койка у окна всего лишь… Приличная скромная гостиница в самом центре Улан-Удэ. Душа нет, но когда-нибудь однажды же пойдет дождь!
21 сентября. Дождь, кстати, моросит. Терпимо, даже приятно. Утренний местный Арбат. Две змеи и рог изобилия. Нашел банкомат, добыл денег на оплату перевеса велосипеда завтра в самолете. И — нашел позную, думаю, лучшую в городе, несмотря на непрезентабельный столовский вид, потому что там вместе со мной заправлялись патрульные менты- а они знают! На выбор ложки, вилки, палочки… Вилкой глупо, потому что сок вытекает. Лучше всего руками. Этнографический музей за городом. Повезло — и нет. Потому что был понедельник, выходной, территория открыта, а экспозиция закрыта, нельзя заходит в чумы, яранги, остроги, пересыльные заведения, но зато никого кроме меня нет… То солнце, то дождь. Желтые березы, сосны, остатки позавчерашнего снегопада, который накрыл все, от Улаан-баатара до Улан-Удэ. Очень красиво.
В городе убедился, что музеи все в понедельник не работают (а музей природы и во вторник). Сходил на площадь к самой большой в мире гранитной голове Ильича с ярко выраженными татарскими чертами. Съездил в Иволгинский дацан, это 30-40км от города, по дороге на Кяхту — легендарный приграничный город на древнем «чайном пути» из Китая через Монголию в Россию и Европу. Вот в дацане мне с погодой повезло. Синее небо, живописные облака… Пора домой.
22 сентября. Вчера заказал такси на 7 утра. Проснулся, спустил вещи, машина ждет. Купил в аэропорту плитку монгольского чая, оказавшегося грузинским плиточным чаем в красивой монгольской упаковке (…говорят, они с Поволжья, как и мы…). Точно, пора домой.
На этом месте дневник обрывается.
Резюме следует.
Резюме.
…Он шел все прямо и вперед,
И все вперед глядел.
Не спал, не пил,
Не пил, не спал,
Не спал, не пил, не ел.
И вот однажды на заре
Вошел он в темный лес.
И с той поры,
И с той поры,
И с той поры исчез.